Из бесчисленного
разнообразия представлений о строении ада к достаточно устойчивым и
общепринятым можно отнести идею двух адов: верхнего и нижнего. Эта идея
находила библейское обоснование в Псалтири, где говорится: «Ты избавил
душу мою от ада преисподнего» (85:13; в Вульгате: eruisti animam meam
ex inferno inferiori, т. е. буквально: «от ада нижнего»). ГРИГОРИЙ
ВЕЛИКИЙ, исходя из весьма неясного указания псалма, высказывает
предположение, что «верхний ад на земле, нижний — под землей» (ДИАЛОГИ,
4:42, col. 400). Идея развита в «Светильнике» Гонория Августодунского
(ок. 1100).
Верхний ад здесь изображен как «нижняя
часть этого мира, полная мук», «здесь неистовствуют безмерный жар,
великий холод, голод, жажда, различные страдания телесные, такие как
бичевания, и душевные, такие как ужас и робость...; нижний же ад —
«духовное место» (locus spiritualis), где горит неугасимый огонь; его
расположение внизу следует понимать метафорически: «о нем говорят, что
он находится под землей, потому что, как тела грешников покрываются
землей, так души грешников погребаются в аду» (Цит. по: ОУЭН, 60).
Разделение ада на верхний и нижний нашло выражение и в поэзии. В
англо-норманской поэтической версии «Странствования св. Брендана» (ок.
1125) Бенедейта верхний и нижний ад разделены соленым озером, верхний
ад полон пламе ни, нижний — вони и холода (ОУЭН, 60). У Данте адские
круги с шестого по девятый, окруженные стигийским болотом, находятся в
пределах стен «города Дита» (Люцифера) и образуют Нижний ад; «вечный
пламень» у Данте, как и у Гонория Августодунского, горит лишь в нижнем
аду (АД, 8:73-75).
Идея лимба была порождена необходимостью
выделить в аду особое место для тех, кто, не будучи крещен, не совершил
вместе с тем и никаких грехов. Казалось несправедливым, что библейские
патриархи, ожидая в аду появления Христа (71 Нисхождение в ад),
разделяют страдания прочих грешников; уже Беда Достопочтенный
утверждал, что праведники дожидаются Христа в аду, не испытывая мук.
Однако лишь позднее (в 13 в.) возникает понятие об особой части ада —
лимбе (limbus — буквально «край одежды»), где обитают патриархи и
невинные младенцы. Альберт Великий и Фома Аквинский ввели различение
«лимба младенцев» (limbus infantium, limbus puerorum) и «лимба отцов»
(limbus patrum) (ГОДЕЛЬ, 761).
Идея чистилища — места, где очищаются
души, не совершившие смертных грехов, но все же не достойные
немедленного отправления в рай, возникла под влиянием 2 КНИГИ МАККАВЕЕВ
(книги, включенной в состав католической Библии): Иуда Маккавей,
предавая земле падших воинов, обнаруживает у них «под хитонами
посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал Иудеям», тем не
менее он и его соратники «обратились к молитве, прося, да будет
совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал народ
хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине
падших. Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он
послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма
хорошо и благочестно, помышляя о воскресении; ибо, если бы он не
надеялся, что павшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было
бы молиться о мертвых. Но он помышлял, что скончавшимся в благочестии
уготована превосходная награда, — какая святая и благочестивая мысль!
Посему принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от
греха» (2 МАК. 12:39-46). Посмертное состояние согрешивших воинов
мыслится в этом тексте как неясное, не определенное до конца и
зависящее от акта искупления, посредством которого живые могут
вмешаться в судьбу мертвых (эту возможность использовала католическая
церковь, которая во времена Лютера предлагала за некоторую плату
немедленное освобождение души из чистилища). Доктрина чистилища,
разработанная в решениях Лионского (1274), Флорентийского (1439) и
Трентского (1563) соборов, в конце концов не была принята ни
православной, ни протестантской церквами. Вопросы о месте, длительности
и природе наказания в чистилище остаются достаточно неясными. Чистилище
сначала мыслилось, видимо, как раздел ада: так, АВГУСТИН, считавший,
что грешная душа после смерти идет «либо в огонь очистительный, либо на
муку вечную» (О БЫТИИ ПРОТИВ МА. НИХЕЙЦЕВ, 20:30, col. 212) понимает
чистилище как своего рода «верхний ад». Грешнику вообще трудно понять,
где он находится: в аду или чистилище. У Цезария Гейстербахского иные
грешники, оказавшись на том свете, принимали ад за чистилище и наоборот
(ГУРЕВИЧ, 235). Гуго СЕН-ВИКТОРСКИЙ робко предполагает, что осужденные
на чистилище наказываются там, где согрешили («...их местонахождение не
вполне ясно, разве лишь что из многих примеров и откровений душ,
приговоренных к такому наказанию, часто видно, что они отбывают его в
этом мире; и, пожалуй, вполне было бы возможно, чтобы они претерпевали
отдельные наказания там, где согрешили» (О ТАИНСТВАХ, COl. 586). Вместе
с тем, Данте рисует отчетливую трехчастную структуру загробного мира,
где не может быть места таким сомнениям.
Вопрос о размере ада, а также о
соотносительной величине ада и рая таил известные затруднения: ведь из
библейских речений о немногочисленности спасенных следовало, что ад
значительно больше рая, а подобная физическая пропорция не могла не
быть воспринята как явное доказательство торжества зла над добром. До
того, как эта проблема была осознана, авторы видений и богословы
находили некоторое злорадное удовольствие в констатации неизмеримости
ада, для выражения коей уже «ВИДЕНИЕ СВ. ПАВЛА» (3 в.) дает рельефную
формулу: грешников в аду столько, что сто мужей, каждый из которых имел
бы по сто железных языков, не смогли бы перечислить их, даже если бы
начали говорить с самого сотворения мира (выше в «Видении..» называется
и точная цифра — 144 000, — которая, видимо, казалась автору невероятно
большой). Однако позднее богословы поняли, что количественный перевес
ада, в сущности, малоприличен для божественного достоинства; так
возникла проблема, над которой продолжали размышлять даже в 17
столетии, — еще ЛЕЙБНИЦ усматривал странность в том, «что даже в
великом будущем вечности зло будет торжествовать над добром, и это под
верховным владычеством того, кто является верховным благом...»
(ТЕОДИЦЕЯ, 140). Голословные уверения, что ад меньше рая, с которыми
выступил, в частности «крипто-анабаптист» Курионе в сочинении «О
величине блаженного царства Божия» (1554; см. УОКЕР, 37-38), не решали
проблемы, но в конце концов было все женайдено устраивавшее всех
решение, не отвергнутое и современной теологией: количественный перевес
рая над адом будет достигнут , если учесть всех умерших (крещенных)
детей.